Врач-онколог Андрей Павленко сам стал пациентом после того, как у него обнаружили рак желудка третьей стадии. С тех пор он ведёт просветительский проект, чтобы поддержать других онкобольных и рассказать всем, что доктор – тоже человек.

— Своим проектом вы намеренно привлекли к своей болезни внимание широкой аудитории. Легко ли вам дается публичность, были ли моменты, когда вы или ваши родные пожалели об этом?

— Надо родных об этом спросить, пока открыто они претензии не высказывали. Да и я пока отлично справляюсь с потоком информации, хотя ее, конечно, много. Я не публичный человек, для меня публичность — абсолютно новое ощущение, она мне, безусловно, мешает, я немного дискомфортно себя чувствую. Но тем не менее я понимаю, что это необходимо.

— Для чего вы все-таки решились на проект, какие цели перед собой поставили?

— Хочется что-то изменить. Я хочу донести до пациентов, что доктора — такие же люди, потому что, вы знаете, в последнее время на врачей обращена очень большая волна негатива. Это связано как с объективными, так и с субъективными причинами. Поэтому для меня основная цель — показать, что мы, врачи, тоже болеем, у нас тоже есть чувства. Я хочу разбить стенку, которая строится между доктором и больным. Кроме этого, хотелось бы информировать как можно большее число пациентов о том, как себя вести, имея диагноз рак, с какими сложностями и осложнениями они могут столкнуться в процессе лечения. А вторая цель проекта — попытаться осветить основные проблемы, которые есть сейчас в онкологии, они большие.

— Какую обратную связь получаете от тех, кто узнал о проекте «Жизнь человека»?

— За последний месяц я ответил на колоссальное количество писем, я, наверное, за всю жизнь столько не печатал. Отвечаю на письма я не один, ребята (из проекта, — прим. ред.) помогают. Есть письма, на которые можно ответить шаблонно, но есть те, на которые нужно отвечать вдумчиво. Как правило, они приходят от тех, кто просит о помощи, кто хочет понять как вести себя дальше. Очень много вопросов, очень много писем. На все ответить вряд ли получится, но я постараюсь.

— То есть нагрузка, несмотря на болезнь, у вас только выросла?

— Учитывая, что я теперь не оперирую, наверное, осталась прежней. Труд перешел больше из мануального в интеллектуальный.

— Вы говорили в одном из интервью, что не работать для вас в ситуации болезни неприемлемо. Можно ли считать это универсальным советом для всех больных раком?

— Самое главное для онкобольного — не выпасть из жизни, не уйти в себя со своими огромными проблемами, проживать каждый день, каждый час, как если бы ты жил без диагноза, получать радость от тех жизненных моментов, которые радовали и раньше. Пытаться исполнять все те же обязанности, которые вы исполняли и до момента постановки диагноза. Нужно продолжать жить!

— Как быть в этой ситуации родным?

— У меня нет универсального совета для родных и близких. Они, наверное, должны сами выстроить линию поведения. Мои близкие видят, что я сильный, что я справляюсь, им проще. Гораздо хуже, когда родные имеют дело с тем, кто замкнулся в себе, кто находится в апатии, в стрессе. Наверное, в такой ситуации родственникам потребуется помощь профессионального психолога, потому что часто они не могут вывести больного из этого состояния. Главное не сидеть и дружно не плакать. Надо поддерживать. Мне, например, дарят подарки, делают стрижки классные (коллеги Андрея Павленко в солидарность с ним побрились налысо, — прим. ред.)

Источник